Предметом психологического анализа все чаще становятся различные формы произвольной активности индивида, его обыденное сознание, типы объяснения окружающего мира, мировоззренческие установки, отношение человека к своей судьбе. Категория судьбы обладает богатой историей философского и религиозного осмысления (см. в частности, [1]): она предстает как проблематика связи предопределения и свободы воли, которая решается по–разному в различных философских системах. В психологии использование таких понятий, как „моральная ответственность“, „атрибуция ответственности“, „выученная беспомощность“ [2, 5, 6, 9], объясняется связью с той или иной научной школой. При этом движение от феноменологического анализа к экспериментальному, от качественных рассуждений к количественным измерениям — довольно сложный процесс, не застрахованный от ошибок. Проследим это на примере теории Дж. Роттера — одного их тех, кто ввел в психологию новую субъектно–центрированную парадигму.
   Теория социального научения Роттера появилась в середине 1950–х годов и за 20 лет окончательно сформировалась [28]. Она возникла в контексте американской науки, направленной на позитивное знание. Правда, большое влияние на выбор ценностных оснований оказала адлеровская психология, ориентированная на социальные детерминанты поведения. Так, например, появились аксиомы (цит. по [19]): психология должна исследовать индивида в контексте значимого для него окружающего мира (аксиома 1); личностные конструкты не могут быть редуцированы к конструктам других наук (аксиома 2). Но сильнее оказалось воздействие психологии Э. Толмена, ориентированной на естественнонаучный подход. Это отразилось в следующих аксиомах: поведение целенаправленно и зависит от подкрепления (аксиома 6); целеориентация определяется антиципацией, основанной на опыте уже имеющихся действий (аксиома 7). При этом необихевиористкая традиция проявляется в теории социального научения и как некоторый эталон научности, предписывающий строгую формализацию исходных понятий. Поэтому, переходя от методологических постулатов к построению теоретической модели, Роттер старается выводите сложные, „молекулярные“ формы поведения, на которые нацелена социальная или клиническая психология, из элементарно простых, „молярных“, воспроизводимых в регламентированных условиях эксперимента.
   Основная задача теории Роттера — прогноз поведения в ситуации выбора из четко определенных альтернатив. В соответствии с первым концептом теории в ситуации выбора будет реализовываться то действие, „поведенческий потенциал“ которого выше. Сам „поведенческий потенциал“ предстает как интеграция двух составляющих: субъективной вероятности подкрепления после действия, или „ожидания“, и субъективной „ценности“ этого подкрепления.
   Затем, пытаясь дать анализ этих составляющих и переходя к рассмотрению „ценности“, Роттер выходит на уровень „молекулярных“ форм поведения. „Ценность“ результата действия выражается в интеграции „ценности“ самого действия и „ценности“ сопутствующих ему следствий.
   При этом он совершает важный шаг — осуществляет не обусловленное исходной аксиоматикой и не формализованное введение типология ценностных состояний. Они организуются в шесть классов, которые затем с минимальными изменениями попадают в опросник ROT–IE: признание, доминантность, независимость, безопасность, любовь и физическое благополучие (цит. по [28]). Внутренняя логика классификации ценностных состояний остается скрытой; при анализе конкретного поведения они рассматриваются как константы и „выносятся за скобки“.
   Но автор теории социального научения делает акцент на развертывании понятия „ожидания“, что дает следующую формализацию: субъективна вероятность наступления события в определенной ситуации предстает как сумма „специфического ожидания“, обусловленного опытом взаимодействия с аналогичными ситуациями, и „генерализованного ожидания“, основанного на опыте решения более широкого круга задач. При этом роль „генералированного ожидания“ в новой ситуации будет решающей; в типичной же ситуации, наоборот, реализуется „специфическое ожидание“, сформированное опытом взаимодействия с данным типом ситуаций.
   Роттер не вводит понятий, которые создавали бы контекст для понятий „ценности“ и „ожидания“, например: „динамика мотивационно–потребностной сферы“ или „Я–концепция“ [7]. Это приводит к тому, что ряд эмпирических данных начинает вступать в противоречие с его теорией. В частности, „ценности“ и „ожидания“, рассматриваемые им как независимые, в действительности оказываются взаимосвязанными: при неуспехе „ценность“ цели снижается из–за ассоциации с неприятными эмоциями [28, с. 191]. X. Хекхаузен видит в этом принципиальные ограничения внеситуативных (генерализованных) конструктов в целом по сравнению с ситуационно–специфическими [8, с. 66], что вызывает у нас некоторые сомнения. Возможное решение рассматриваемого вопроса заключается в том, чтобы дать описание „генерализации“ как качественного процесса, происходящего вместе с развитием личностных структур. Для Роттера же генерализация — линейный, количественный процесс, в котором происходит обобщение ряда опытов, поэтому данное понятие остается у него чисто описательным, не имеющим экспериментального обоснования и не выходящим на механизмы создания Я–концепции.
   Скорее всего, именно формализм понятия „генерализация“ позволяет объяснить то, что движение от него к понятию локуса контроля происходит неравномерно. Так, высказываются два положения. Первое — индивид во взаимодействии с окружающим миром (при „генерализации“ частных опытов, локализованных в конкретных ситуациях) приобретает обобщенный опыт, который свидетельствует о том, наступает ли обычно подкрепление в результате действий (успех — неуспех). Второе — этот генерализованный опыт может быть представлен двумя формами локуса контроля: 1) интернальностью — ожидание результативности собственных действий и 2) экстернальностью — ожидание результативности действий окружающего мира; т.е. решается вопрос „кто ответственен?“. При этом прерывается последовательность описания, и происходит потеря одного звена — механизма выдвижения (на основе имеющегося опыта успеха и неуспеха) гипотезы об ответственности. Действительно, если в генерализованном опыте обобщены по преимуществу успешные случаи, то это не значит, что индивид обязательно приписывает результаты себе. И наоборот, при генеразизации неуспехов виновными не всегда признаются другие. Сложность этого потерянного звена прослеживается при сравнении схемы Дж. Роттера со схемой Б. Вайнера, в которой задействованы суждения об ответственности четырех видов: события можно объяснить за счет усилий, способностей, случая или степени трудности задачи. Следует отметить, что схема Вайнера описывает прежде всего психологическую ситуацию, а Роттера — психологию индивида („интернал“ — „экстернал“).
   Незавершенность теоретического обоснования конструкта локуса контроля, недостаточно учитывающего понятия „потребностная сфера“ и „Я–концепция“, требует более критического подхода к отдельным признакам данного конструкта. В частности, это касается однофакторности решения вопроса о структуре локуса контроля. Действительно, если говорить об ожидании индивидом успеха или неуспеха, то обратно пропорциональное соотношение этих форм прогноза представляется достаточно ясным: наиболее подходящим будет использование двух полюсов одного фактора. Но если речь идет о приписывании причинности, то таких источников может быть несколько, как, например, в анализе Вайнера. Более того, качественный статус и роль в их личностном развитии будут определяться многими дополнительными условиями. Например, приписывание причинности группе, с которой индивид идентифицирует себя, будет качественно отличаться от приписывания причинности антагонистичной ей группе. Другими словами, локус контроля не является результатом автоматического обобщения успешных или неуспешных действий; он представляет собой результат осмысления окружающего мира и собственного места в нем, процесса, интегрированного в формирование Я–концепции.
   Не только теоретические основания позволяют ставить под сомнение правомерность выделения однофакторной структуры локуса контроля, но и ряд эмпирических исследований, в которых предлагается другое решение. Так, сам Дж. Роттер в своих экспериментах намечает пути решения данного вопроса в более широком контексте. Он использует диагностику как „интернальности — экстернальности“, так и „межперсонального доверия“. Это позволяет описать два вида „экстернальности“: защитно–экстернальное поведение (при низком уровне межперсонального доверия) характеризуется недоверием, честолюбием, агрессией; пассивно–экстернальное поведение (при высоком уровне межперсонального доверия) имеет такие признаки, как доверие, апеллирование к случайности (цит. по [23, с. 109–118]). Далее, в работах других исследователей, проводивших факторизацию опросника ROT–IE, единый фактор интернальности — экстернальности был разделен на несколько, например на факторы персонального контроля и социально–политической контролируемости [6, 18, 23]. X. Левенсон (H. Levenson) в своих работах выделила три вида локуса контроля: „интернальность“, „экстренальность, связанную с чувством беспомощности и зависимости от других“, и „экстернальность, связанную с чувством неструктурированности окружающего мира и фатализмом“; на этой основе она разработала опросник IPC (internal — people — chance) (цит. по [18]). Также в исследованиях субъективных ожиданий более низкого уровня общности (менее генерализованных ожиданий), к которым относится возложение ответственности за решение задач [22], состояние здоровья [24] и др. [3, 10], использована многофакторная модель локуса контроля. Но часто критерии выделения того или иного числа факторов интернальности остаются неизвестными, поэтому возникает проблема их экспериментального обоснования.
   Понимая локус контроля как особую мировоззренческую установку, которая тесно связана с мотивационно–потребностной сферой и Я–концепцией, феноменологически выраженной приписыванием причин (ответственности) результативности собственных действий тем или иным инстанциям, мы решали два вопроса: какова структура локуса контроля? Каков личностный контекст, к котором существуют элементы этой структуры?
   Методика.
   Экспериментальное исследование проводили на основе опросника IPC.
   Есть множество методик — прежде всего опросники, так как другие формы (проективные тесты, интервью) недостаточно эффективны [23], — созданных на основе конструкта локуса контроля. Среди них опросник IPC, разработанный Левенсон в 1972 г., отличается своей целостностью и простотой. В нем последовательно реализован критерий феноменологической однородности вопросов и рассматриваются ситуации высокой степени генерализации. При его помощи диагностируются: интернальность, экстернальность, связанная с собственным бессилием при противодействии другим людям; экстернальность, связанная с представлениями о судьбе, счастье, удаче. Хорошая структурированность методики обеспечена тем, что в ней задействованы восемь жизненных ситуаций высокого уровня генерализации: ситуации планирования, достижения, подкрепления, безопасности, привязанности, доминирования, экзистенциальной оценки и транспортных перемещений. Эти ситуации обыграны в трех типах вопросов: когда они предопределены самим субъектом, случаем и другими. Итого 24 вопроса. На основе данного опросника Г. Крампен (G. Krampen) (см. [4]) подготовил немецкоязычный вариант. Вопросы здесь сформулированы от первого лица; сняты альтернативы в рамках одного вопроса — требуется лишь согласиться или не согласиться с утверждением; каждый вопрос строго приписан к одной из трех шкал; использованы 6–ступенчатые шкалы ответов Лайкерта.
   Наряду с опросником IPC использовали другие экспериментальные личностные опросники: FSKS, выявляющий особенности Я–концепции [12]; PRF, направленный на определение ценностных ориентаций личности в соответствии с классификацией потребностей Г. Мюррея [26]; FPI [11], диагностирующий характерологические особенности личности; SAF, определяющий динамические особенности самоанализа в соответствии с концепцией Я–внимания А. Фенигштайна (A. Fenigstein) [25]; HEKAMP, разработанный У. Кюлем (U. Kuhl) для диагностики структурных особенностей [13]; отдельные шкалы из MMPI.
   В основную выборку вошли респонденты — жители различных республик бывшего СССР, тестирование которых осуществлялось по почте при содействии отдела писем Школы рационального чтения (директор Л.М. Зиганов). Объем этой выборки составил 690 чел. В качестве локальных выборок (для уточнения проверяемых гипотез) выступили еще три группы: учителя нескольких московских школ (48 чел.), диагностика которых проходила в обычной бланковой форме на основе выявления особенностей деятельности (использованы схемы эксперимента, предложенные в [13–15]), спортсменки, занимающиеся шейпингом (47 чел.), тестированные в контексте изучения психического здоровья, учащиеся очного отделения Школы рационального чтения (135 чел.), при обследовании которых особое внимание было уделено имажинативным способностям.
   Эксперимент состоял из двух этапов. На первом решался следующий вопрос. Какое описание локуса контроля является более адекватным: однофакторное или многофакторное? На основе интеркорреляций пунктов опросника IPC проводили факторный анализ методом главных компонент с варимакс–вращением различного количества задаваемых факторов. На втором этапе рассматривали коэффициенты линейной корреляции (по Пирсону) связей между факторами локуса контроля и другими личностными характеристиками. Также осуществляли типологический анализ, с помощью которого рассматривали средние значения личностных характеристик для групп испытуемых со сходными профилями локуса контроля.
   Результаты исследования и их обсуждение.
   При проведении факторного анализа опросника IPC на выборке, состоящей из 690 чел., были получены следующие результаты. Так же как и в исследованиях Г. Крампена, наиболее хорошо интерпретируется 4–факторное решение (табл. 1), позволяющее объяснить 36,5% общности (у Крампена — 35,4 %). При этом можно говорить о похожести общей структуры; отдельные же пункты получают теперь новую „прописку“. Наибольший вклад в разброс значений пунктов вносит фактор 1 (С), который по своему содержанию соответствует конструкту экстернальности, обусловленной случаем. В пунктах этого фактора индивид объясняет, что происходящие с ним события определяются случаем. Характерно, что в данном факторе появляются два пункта (3 и 8) из шкалы P опросника Крампена. Такая их локализация привносит в интерпретацию данного факте новый оттенок: приписывание причинности случаю означает ориентацию на трудно прогнозируемую стихию, к которой в принципе могут относиться и некоторые социальные явления. Здесь непредсказуемость и невозможность манипулировать событиями выходит на первый план.
   Фактор 2 (Ia) может быть проинтерпретирован как фактор интернальности, охватывающей жизнь человека в целом. В его пунктах говориться о том, что разные события обусловлены активными действиями самого индивида. По–видимому, вклад пункта 10 может свидетельствовать о некотором „чувстве реальности“, сопутствующем данным действиям.
   Фактор 3 (P) объединяет пункты, в которых затрагивают вопросы подчинения индивида другим людям. Он может быть охарактеризован как фактор экстернальности, обусловленной другими. При этом важно отметить, что здесь нет речи о бессилии индивида и его невозможности манипулировать другими людьми, как у Левенсон и Крампена; оказывается, на „влиятельных людей“ можно воздействовать (пункт 22) и предсказывать их поведение.
   Наконец, фактор 4 (Ib) составляют пункты, в которых речь идет о том, что некоторые события определяются самим индивидом, но они другие, нежели в факторе 2. Здесь затрагиваются прежде всего вопросы человеческих взаимоотношений, в которых индивид может чувствовать свою компетентность. Если исходить из содержательных соображений, предписывающих категориям деятельности и общения равноправный универсальный статус, то следовало бы рассматривать факторы 1а и 1b как рядоположные, но в наших экспериментах, как и у Крампена, они для возможности сопоставления объединены в один фактор — общую интернальность (I). Такое объединение Крампен обосновывает ссылкой на параметр временной стабильности в теории Вайнера [23, с. 1], интерпретируя полученные им два фактора интернальности как приписывание результативности 1) собственным усилиям (пункты 5, 18, 19, 21) и 2) собственным способностям (пункты 1, 4, 9, 23). Это вряд ли соответствует содержанию пунктов в рамках факторного анализа Крампена и тем более неправомерно для нашего решения.
   Таким образом, результаты первого этапа исследования показали: локус контроля более адекватно может быть представлен не как однофакторный конструкт, а как многофакторный; достаточно обосновано выделение интеральности, экстернальности, обусловленной другими; и экстернальности, обусловленной, обусловленной случаем. Действительно, локус контроля в структуре деятельности индивида имеет не столько ретроспективный, сколько проспективный характер, предопределяя постановку новых целей. Поэтому многофакторная структура локуса контроля позволяет вскрыть и интенцию к совершению действия, и прогноз условий, сопутствующих или препятствующих этому. Так, одновременное повышение значений интернальности и экстернальности, игнорируемое при однофакторном решении, может свидетельствовать о высоком уровне мотивации при неблагоприятной внешней обстановке. Конечно, конкретное действие планируется так, что в прогнозе превалируют либо субъектные, либо объектные детерминанты („однофакторное решение“ отдельного шага), но в целостном поведении учитываются и опыт собственных действий, и действия других, и проявления судьбы, обобщенные в генерализованных ожиданиях. Более того, представление о каждом из этих факторов у индивида может быть комплексным. Например, на отношения к судьбе может влиять (через понятие „кармы“) собственная активность, а на представления о своих действиях — идея „избранничества судьбой“ и т.п.
   Результаты второго этапа исследования подтверждают основательность выделения многофакторной структуры локуса контроля. В работе Крампена по определению валидности шкал опросника IPC были использованы специальные (для диагностики „ригидности“, „макиавеллизма“, „безнадежности“) и универсальные (FPI) методики [16, 17, 21], но нет достаточной определенности в выделении тенденций, приводящих к образованию форм локуса контроля. В нашем исследовании последовательно проверялся ряд гипотез о взаимосвязи между факторами локуса контроля и личностными характеристиками, такими, как:
   — активность и мотивация достижения по шкалам: „ориентация на достижения“ (Lo), „экстраверсия“ (E), „ориентация на игру“ (Pl), „выдержка“ (En), доминантность“ (Do);
   — тревожность по шкалам: „эмоциональность“, или „нейротизм“ (N), „перегрузка“ (B), „страх социальных контактов“ (SA), а также „агрессия“ (Ag) и „удовлетворенность собой“ (FSSK);
   — организация деятельности по шкалам: „решительность в выборе из альтернатив“ (HOHP), „готовность действовать при неуспехе“ (HOHM), „импульсивность“ (Im) и „импульсивность в конфликтных ситуациях“ (Im–k) из опросника APL [13];
   — самоанализ по шкалам: „персональное Я–внимание“ (PS) и „общественное Я–внимание“ (OS).
   Результаты исследования показывают, что факторы локуса контроля оказываются включенными в разные личностные структуры. Так, интернальность достаточно тесно связана с активностью индивида и мотивацией достижения, что подтверждает данные Б. Стрикланда (B. Strickland) (см. [27]): стремление к личным достижениям и соревновательным формам поведения должно опираться на прогноз результативности собственных действий. Стремление к доминированию — сопутствующий момент, так же как и готовность проявлять выдержку.
   Факторы экспернальности имеют другую личностную „привязку“. При слабо выраженной связи (отрицательной) с мотивацией достижения оба фактора экстернальности коррелируют с показателями тревожности: снятие с себя ответственности и чувство невозможности вмешаться в ход событий связаны с перегруженностью делами, со стремлением избежать социальных контактов, с реакциями агрессии и неудовлетворенности собой. Характеристична высокая взаимосвязь экстернальности и интегративного показателя нейротизма; чувство беспокойства по поводу неадекватности собственных действий, источником которого могут быть рано запечатленные оценки родителей, приводит к появлению агрессии, с одной стороны, и экстернальности — с другой. Интересно отметить, что в исследованиях Крампена выявлено, что чрезмерная строгость родителей приводит к повышению фактора Р, а ограничения усиливают фактор С [20].
   Таким образом, чтобы понять специфику интернальности и экстернальности достаточно проанализировать две обобщающие личностные характеристики: мотивацию достижения и тревожность. Это подтверждает также и типологический анализ. Если из всех испытуемых выделить тех, которым свойственно повышение значений и интернальности, и двух форм экстернальности (13% всей выборки), то у них наблюдается статистически значимое увеличение показателей по шкалам и мотивации достижения, и тревожности, причем, существенно большее, чем у интерналов с повышением лишь одного фактора экстернальности (9 и 8%). У испытуемых со сниженными значениями факторов локуса контроля (15%) прослеживается понижение указанных личностных характеристик.
   Значительно менее очевидной представляется специфика двух форм экстернальности в их взаимоотношении с личностными характеристиками. Можно отметить, что фактор Р не так жестко связан с показателями тревожности, как фактор С (в исследованиях Крампена с тревожностью коррелирует фактор Р; по–видимому, это определяется особенностями национального самосознания). Содержательная интерпретация фактора Р позволила увидеть в нем тенденцию к проигрыванию подчиненных ролей, но не уход от социального взаимодействия. В результате — не очень сильная связь данного фактора с агрессией, а также менее выраженные, чем для фактора С, связи с показателями страха социальных контактов, импульсивности в конфликтных ситуациях. Более того, в нем есть признак побуждения к общению, а именно тенденция проводить время в играх и разговорах (Pl).
   В факторе С, характеризующемся тревожностью, наблюдается и такой „аутичный“ признак, как „причудливость сенсорного восприятия“ (Sc3), который свидетельствует о том, что индивид склонен жить в иллюзорном мире.
   Наконец, следует отметить еще одну закономерность. Личностные характеристики самоанализа — „персональное Я–внимание“ и „общественное Я–внимание“ — оказываются связанными со всеми факторами локуса контроля. Вряд ли это можно объяснить тенденцией испытуемого давать либо положительные, либо отрицательные ответы. Здесь, видимо, оказывает влияние степень генерализации ожидания результативности действий. Увеличение числа положительных ответов на пункты опросника IPC может говорить о том, что сложилась внутренняя концепция интегральных причин результативности (благоприятное условие — интенсивность самоанализа). В противном же случае, когда человек за событием не видит ничего универсального (фортуны, воли, коллективного разума) и обладает низким уровнем самоанализа, будет велико число отрицательных ответов на пункты IPC.
   Выводы.
   Взгляд на локус контроля как на количественное обобщение успешных или неуспешных действий (Дж. Роттер) является слишком упрощенным.
   Данные экспериментального исследования, в котором априорно была заложена трехфакторная модель локуса контроля, свидетельствуют о несводимости ее к однофакторной модели.
   Литература.
   Аверинцев С.С. Судьба // Философская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1970. Т. 5. с. 158–159.
   Агеев В.С. Атрибуция ответственности за успех и неудачу группы в межгрупповом взаимодействии // Вопросы психологии. 1982. N 6. с. 101–106.
   Бажин Е.Ф., Голынкина Е.А., Эткинд А.М. Метод исследования уровня субъективного контроля // Психол. журн. 1984. N 3. с. 152–162.
   Корнилов А.П. „Деятельностная психология личности“ в концепции Г. Крампена // Вопросы психологии. 1990, N 2, с. 159–164.
   Муздыбаев К. Влияние форм организации труда на ответственность личности на производстве // Психол. журн. 1983. N 3. с. 61–69.
   Пантилеев С.Р. Методы измерения локуса контроля // Общая психодиагностика / Под ред. А.А. Бодалева, В.В. Столина. М.: Изд. МГУ, 1987. с. 278–285.
   Столин В.В. Самосознание личности. М.: Изд. МГУ, 1983. с. 247.
   Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. М.: Педагогика, 1986. Т. 2.
   Brand J. Clotz B. Zum Begriff der Externalitat // Psychologische Beitrage. 1982. Bd. 24. Heft 2. p. 181–198.
   Hohner H.O., Walter H. Ursachenzuschreibung bei Arbeit und Angestellten // Psychologische Beitrage. 1981. Bd. 23. Heft 3–4. p. 392–407.
   Fahrenberg J. Freiburger Personlichkeits–Inventar. Gottingen: Hogrefe, 1984.
   Densinger J.M. Frankfurter Selbstkonzeptskalen. Gottingen: Hogrefe, 1986.
   Das Konstanzer Trainingmodell / Hrsg. K.C. Tennstadt, F. Krause, W. Humpert. Bern: Huber, 1987.
   Krampen G. Erziehungsleitende Vorstellungen von Lehrern // Zeitschrift fur experimentelle und angewandte Psychologie. 1979. Bd. 26. Heft 26. p. 94–112.
   Krampen G. Uber den Zusammenhang von subjektiver Studienzufriedenheit und Stadienzielen bei Fachhochschulern // Zeitschrift fur exp. und ang. Psychologie. 1979. Bd. 26. Heft 2. p. 288–304.
   Krampen G. Differenzierung des Konstrukts der Kontrolluberzeugungen // Zeitschrift fur exp. und an Psychologie. 1979. Bd. 26. Heft 4. p. 573–595.
   Krampen G. Machiavellismus und Kontrolluberzeugungen als Konstrukte der generalisirten Instrumentalitatserwartungen // Psychologische Beitrage. 1980. Bd. 22. Heft l. p. 128–144.
   Krampen G. IPC — Fragenbogen zu Kontrolluberzeugungen. Gottingen: Hogrefe, 1981.
   Krampen G. Differentialpsychologie der Kontrolluberzeugungen. Gottingen: Hogrefe, 1981.
   Krampen G. Familiare und schulische Entwicklungsbedingungen von Kontrolluberzeugungen // Psychologie. Scheizerische Zeitschrift fur Psychologie. 1982. N l. p. 16–35.
   Krampen G. Handlungsleitende Kognition von Lehrern. Gottingen: Hogrefe, 1986.
   Krampen G. Zur Spezialitat von Kontrolluberzeugungen // Psychologie. Schweizerische Zeitschrift fur Psychologie. 1986, N 1–2, p. 67–86.
   Krampen G. Handlungstheoretische Personlichkeitspsychologie. Gottingen: Hogrefe, 1987.
   Lohaus A., Schmitt G.M. Fragebogen zur Erhebung von Kontrolluberzeugungen zu Krankheit und Gesundheit. Bern: Huber, 1989.
   Merz J. Fragebogen zur Messung von dispositioneller Selbstaufmerksamkeit // Diagnostica. 1986. Bd. 32. Heft 2. p. 142–152.
   Stumpf H., Angleiter A. Deutsche Personality Research Form. Gottingen: Hogrefe, 1985.
   Vitoch P., Schweintzer J. Kontrollverlust am Arbeitplatz und seine Beziehung zum Fernsehkonsumverhalten // Zeitschrift fur exp. und angewandte Psychologie. 1986. Heft 2. p. 294–311.
   Weiner B. Motivationspsychologie. Weinheun: Beitz Verlag, 1984.
   Приложение 1.
   Матрица факторных нагрузок пунктов IPC
   

	Формулировка пункта	1–й фактор	2–й фактор	3–й фактор	4–й фактор
19	Лично я сам в состоянии защитить свои собственные интересы		.62
23	Моя жизнь обусловлена моими действиями		.58
17	Довольно многое из происходящего в моей жизни я могу определять сам		.57
21	Если я получаю то, что хочу, то по большей части это — результат моей напряженной работы		.56
5	Если я строю планы, то уверен, что запланированное будет осуществлено	–.35	.45
4	Попадаю ли я в дорожное происшествие, зависит прежде всего от моих умений водить машину или знаний правил				.61
1	Зависит от меня и моих способностей, занимаю ли я в группе ведущую позицию				.53
9	Число моих друзей зависит только от меня и моего поведения		.26		.47
15	Чтобы получать желаемое, мне надо быть дружелюбным ношению к другим	.29			.45
18	Я нашел бы мало друзей, если бы влиятельные люди не считали меня приятным			.73
22	Чтобы мои планы имели шанс, я должен в них ориентироваться также и на желания влиятельных людей			.68
11	Моя жизнь зависит главным образом от влиятельных людей			.62
16	Буду ли я руководителем группы, зависит от того, что я окажусь в нужное время в нужном месте			.44
20	Попадаю ли я в дорожное происшествие, зависит от других людей			.41
24	Зависит от судьбы, имею ли я много или мало друзей	.28		.31	–.39
2	Большая часть моей жизни определяется случаем	.65
7	Если я получаю то, что хочу, то в большинстве случаев происходит благодаря везению	.61
14	Для меня нет смысла что–то планировать заранее, так судьба часто нарушает мои планы	.59
13	Такие люди, как я, имеют ограниченные возможности защитить свои интересы	.52
10	Я уже убедился в том, что, если что–то должно случиться, то это все равно произойдет	.50	.39
6	Часто у меня просто нет возможности защитить себя от неудач	.50
3	Мне кажется, что большая часть моей жизни зависит от других людей	.46
12	Попадаю ли я в дорожное происшествие, зависит прежде всего от случая	.45			–.34
8	Хотя у меня есть способности, мне редко предлагают задачи по руководству	.28
	Доля общности (%)	15,3	9,5	6,2	5,5

   Примечание: нули и значения меньше 0,25 опущены.